Казахстан: спустя месяц после протестов
Москва. 28 января. INTERFAX.RU - Прошел почти месяц с начала активных протестных акций в Казахстане, перешедших затем в массовые погромы, целью которых была попытка государственного переворота. С помощью войск ОДКБ порядок в стране был восстановлен. Но что последовало затем? Об этом беседует наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов с сотрудником ИМЭМО РАН им.Е.М Примакова Станиславом Притчиным, много лет изучающим внутреннюю и внешнюю политику Казахстана.
Просто пенсионер
- Все дни трагических событий в Казахстане первый его президент, "отец нации" Нурсултан Назарбаев хранил молчание. Выступил с обращением к народу только по окончании операции войск ОДКБ. Что происходило с властью в эти дни? Добровольный и окончательный уход Назарбаева по состоянию здоровью или принудительная отставка со всех постов?
- Мне кажется имело место совокупность всех факторов. Во-первых, мы видели, что в последние несколько месяцев 2021 года Назарбаев оставлял должность за должностью и анонсировал скорую передачу других оставшихся за ним постов. В частности, в конце ноября он заявил о том, что планирует передать позицию главы правящей партии Нур Отан, президенту Касым-Жомарт Токаеву. И фактически после этого за Назарбаевым осталась бы только должность главы Совета безопасности Казахстана.
То есть, мы видим процесс постепенного снижения участия Назарбаева в общественной и государственной жизни. Он как бы присутствовал, как теневой лидер, но все меньше официально проявлялся в повседневной политике. И это при том, что все кризисные дни он еще продолжал занимать пост главы Совета безопасности страны, в обязанности которого входило курирование силовых структур. Но, судя по его последовавшему потом обращению к народу, он считал себя обычным пенсионером, фактически уже не являвшимся вторым руководителем Казахстана. Так он объяснил свое молчание.
И все же – отстранение
- Но все равно остается вопрос: насколько это заявление сделано самостоятельно, а не под давлением обстоятельств или каких-либо сил?
- Сложно судить. Потому что картинка складывалась так, что было похоже, что команда президента воспользовалась сложной ситуацией для того, чтобы сосредоточить в своих руках все бразды правления в стране. Учитывая, что по конституции силовые структуры находились в ведении Совета безопасности, Токаев вынужден был в сложившейся ситуации назначить себя его главой и взять полностью под контроль силовой блок. Это давало ему возможность самостоятельно, без оглядки на Назарбаева, координировать шаги правоохранительных органов и силовых структур по борьбе и по купированию протестов и стабилизировать ситуацию в стране.
Если мы посмотрим на дальнейшее развитие событий после кризиса, то мы видим, что, по сути, это было все же отстранение Назарбаева от должности. Потому что как только стало ясно, что Назарбаев уходит, что он становится реальным пенсионером, а не человеком, который находясь на высоких должностях все равно является "серым кардиналом", так называемый клан Назарбаева, это его семья, его ближайшие соратники, стали терять позиции и должности в руководстве республики и в государственном бизнесе. Два его зятя из структур "КазМунайГаза" были уволены. Ушел Тимур Кулибаев, с поста главы Национальной палаты предпринимателей "Атамекен". Появилась информация о том, что Берик Имашев, глава ЦИКа, тоже связанный с семьей Назарбаева, уходит со своей должности. То есть мы видим, что идут серьезные системные отстранения всех ближайших людей Назарбаева. И фактически, на сегодняшний день единственным человеком, который непосредственно из семьи Назарбаевых во власти присутствует, это Дарига Назарбаева (бывший председатель Сената - ИФ) сейчас является депутатом Мажилиса, парламента Казахстана. Она находится до конца января в отпуске по болезни. Вот посмотрим, насколько ее возвращение к работе будет полноценным. Разные ходят предположения, и что, возможно, и ее лишат мандата. Партия лишила Назарбаева пожизненного председательства как в Совете безопасности, так и в Ассамблее народов Казахстана. То есть налицо идет системный перехват всех основных командных позиций внутри казахстанского руководства командой Токаева. Сопоставляя все факторы, можно утверждать, что как минимум эта кризисная ситуация была использована командой президента для того, чтобы полностью взять контроль над руководством страны.
А на севере все спокойно
- Мы помним, что во время трагических событий на Украине восточные области, где преимущественно русское население, вынуждены были взяться за оружие, чтобы защитить себя, свой язык и культуру. А как вели себя русскоязычные области Казахстана?
- В целом Алматы традиционно тоже является русскоязычным городом.
- Алма-Ата, да, но это все-таки столица была до недавнего времени. А на севере страны, на границе с Россией?
- Северные области по большей части достаточно спокойно реагировали на события. Единственное, отмечались акции протеста в Павлодаре и Семее, бывшее название города Семипалатинск. А так в целом север был достаточно спокоен, по сравнению с Таразом, с Чимкентом, с западными областями. По сравнению с этими городами каких-то серьезных акций протеста не было. И в целом, если протестные выступления на севере страны и были, то они носили мирный характер.
- Не похоже на восточную Украину?
- Совершенно нет. Больше того, в основном протестовали те регионы, где доминирует казахское население.
- Когда состоялся почти мгновенный, сразу после обращения за помощью, ввод войск, то вначале было впечатление, что они были готовы заранее, и, соответственно, пришли надолго. Не для парада же они готовились, а чтобы остаться на какое-то относительно длительное время, чтобы контролировать страну, контролировать события. Но вывод войск, как и ввод, был скорым. Есть мнение, что войска надолго там не задержались из-за резкого возражения Китая против присутствия частей ОДКБ.
- Я тоже слышал такие мнения. Но по крайней мере в официальных заявлениях Китая никаких подобных оценок и выступлений не было. Да и сложно себе представить, кому подобные требования мог направлять Китай, руководству Казахстана или руководству России?
В условиях кризисной ситуации, с которой столкнулся Казахстан, других механизмов и возможностей для помощи, кроме как в рамках ОДКБ, фактически на сегодняшний день у Казахстана нет. И тот факт, что операция была очень быстрая и очень хорошо организована, то она по сути внесла очень серьезный вклад в стабилизацию ситуации и психологически, и в оперативном плане. Казахстанские силовики смогли сконцентрироваться на нейтрализации протестующих, не отвлекаясь на охрану стратегических объектов в том же Алма-Аты.
Вывод войск, опять же, прошел так быстро в том числе и потому, что ситуация стабилизировалась, то есть протесты все купированы. На момент вывода контингента было задержано порядка десяти тысяч человек. И для того, чтобы не вызвать никаких внутренних осложнений, потому что часть казахстанского общества очень неоднозначно восприняла решение президента пригласить партнеров по ОДКБ, и видя, что ситуация стабилизировалась, было принято решение о выводе. Оно принималось на уровне участников миссии и руководства Казахстана, а не под давлением Анкары, Пекина или кого-то еще.
Протестов не последовало
- Мы упомянули Анкару, Пекин, США. Как Турция и США реагировали? Не было никаких протестов с их стороны?
- Мы видели заявления со стороны Блинкена, государственного секретаря США, о том, что вызывают вопросы легальные причины, юридические основания для запроса ОДКБ. Но оставим это на совести американцев. То есть всем было понятно, что других возможностей стабилизировать ситуацию нет. В целом, те же американцы в меньшей степени заинтересованы в дестабилизации ситуации в Казахстане, потому что они как минимум являются одним из ключевых инвесторов нефтегазового сектора Казахстана, работа которого тоже могла оказаться под угрозой в случае продолжения деструктивного развития ситуации. Понятно, радоваться тому, что российские миротворцы вместе с партнерами по ОДКБ способствовали стабилизации ситуации в Казахстане, никто не будет.
Это касается в том числе и Турции, хотя турки сразу же инициировали встречу министров Организации тюркских государств. Но на уровне открытой политической риторики каких-то серьезных опасений и сложностей не было. Понятно, что это не самое позитивное развитие событий и для Анкары, и для США, для Запада в целом, но здесь нужно исходить из того, что других механизмов не было.
Нефть есть, но добыть сложно
- Было заявление руководства Казахстана о том, что нефтепромыслы, которые не используются, будут забираться. Но большинство мелких мест залегания принадлежат Китаю. Забирать у Китая придется или речь идет о других месторождениях?
- Есть ряд месторождений в Казахстане, где так и не начата работа по их добыче. В первую очередь это шельфовые месторождения, на шельфе Каспийского моря. Проблема заключается в том, что есть такой не самый позитивный пример Кашагана - одного из крупнейших месторождений в мире, найденных за последние 30 лет. Из-за его сложности, напомню, что это в северной части Каспийского моря – не очень глубокая часть моря (глубина шельфа 3-7 метров - ИФ) и поэтому там невозможно вести полноценную добычу с платформ, как это обычно делается. Поэтому консорциум, который занимается его освоением, даже построил несколько островов для того, чтобы вести работы по разработке месторождения. Потом оказалось, что сернистость газа и нефти очень высокая, и проложенные трубы просто не выдерживают агрессивной среды. В общем это очень долгосрочный проект, и он потребовал дополнительных инвестиций от участников консорциума. Это одна из косвенных причин, почему ряд месторождений шельфе Каспия у Казахстана так и остаются пока на стадии обсуждения с инвесторами без реальных шагов по добыче.
- Как велико китайское присутствие в нефтедобывающем секторе Казахстана?
- Есть разные оценки - от 20 до 30% добычи нефти контролируются китайскими компаниями. Порядка 22-25 казахских компаний сейчас находятся либо в полной собственности у Китая, либо частично. Но, если мы посмотрим по названиям этих компаний, то это совсем не крупные игроки, которые работают с небольшими объектами и с небольшими месторождениями: "Мангистаумунайгаз", "Актобемунайгаз", "ПетроКазахстан Кумколь" – это не очень крупные объекты, куда китайцы пришли для того, чтобы работать в Казахстане, и для того, чтобы наполнять нефтепровод Атасу-Алашанькоу, который китайцы построили. Таким образом они надежно обеспечивают себя небольшими объемами нефти. Китайцы также вошли в Кашаган, выкупив небольшую долю. То есть мы видим, что Китай активно работает в Казахстане, но не так, чтобы системно занять лидирующие роли.
Интересная у них тактика: они работают в основном с небольшими месторождениями, с небольшими компаниями, но системно, что позволяет Китаю, в принципе, играть заметную роль, при этом без каких-либо политических амбиций, а просто технически работать как оператор ряда небольших месторождений.
Предприниматели, делиться с народом надо!
- Сейчас просматриваются какие-то изменения в политической, экономической систем Казахстана?
- На самом деле сейчас Казахстан находится в переходном периоде: в политическом плане транзит власти завершен, то есть власть полностью перешла под контроль Касым-Жомарта Токаева, преемника Назарбаева. Мы видим, что уже сейчас на старте он заявляет о серьезных изменениях в философии работы государства. По его оценкам, система не совсем отвечает запросам казахстанского общества в плане более справедливого распределения ресурсов.
Не случайно прошла встреча с крупным бизнесом, на которой Токаев заявил о том, что основными держателями богатств Казахстана является 162 предпринимателя! Большая часть из них присутствовала на встрече – это был такой серьезный месседж Токаева бизнесу: нужно делиться, нужно создавать более справедливую социально-экономическую модель. Для этого создан фонд "Народу Казахстана". Предполагается, что туда ежегодно крупные компании будут отправлять часть своей прибыли, чтобы иметь возможность поддерживать образовательные и молодежные проекты.
Также объявлена системная борьба с коррупцией и неэффективным государственным аппаратом. В первую очередь это коснулось холдинга "Самрук-Казына". В бытность президента Назарбаева был создан этот крупный конгломерат, который контролирует все ключевые государственные компании: "КазМунайГаз" – главный производитель нефти и газа и главный транспортер, Air Astana, Казахстанские железные дороги, Казатомпром и др. И все эти крупнейшие компании, которые формируют порядка 60% ВВП республики, находятся под управлением фонда "Самрук-Казына". Он при этом являлся объектом критики еще и в бытность Назарбаева. Сейчас Токаев решил серьезно взяться за этот холдинг: уволено уже 7 топ-менеджеров, объявлена его серьезная реорганизация. Пока непонятно, будет ли он вообще расформирован, будут ли ключевые компании подчиняться непосредственно правительству без дополнительных госструктур, либо в какой-то форме он будет переформатирован.
Общество требует большего, чем может получить
- Мы видим, что повестка дня у Токаева более социально ориентированная, но она и закладывает определенные риски. Потому что если не будет изменена налоговая система, которая сложилась и которая в принципе позволяет Казахстану быть лидером в регионе по инвестиционной привлекательности, то создать полноценно социально ориентированное общество будет сложно без усиления налогов для крупного бизнеса. Будет ли это означать, что Токаев готов будет пойти на конфликт с крупным бизнесом для того, чтобы добиться больших отчислений в бюджет и тем самым рискуя ухудшить инвестиционный климат, пока остается вопросом.
Такая популистская повестка дня тоже закладывает серьезные риски для Казахстана. Понятно, что Токаев сейчас в первую очередь хочет успокоить общество, обещая более справедливое распределение ресурсов. Это означает, что люди будут ждать результатов уже в ближайшее время. Если их не будет, проторенная дорожка, отработанный механизм, как давить на власти, уже есть – это протесты. То, что государство сразу же после начала кризиса отказалось от реформы цен на газ, отказалось от рыночного ценообразования и вернулось опять к субсидированию, показывает, что власть в этом плане гибкая и слышит общество.
Но при этом общество требует большего, чем государство может дать. Это сложнейшая задача – трудоустроить ту молодежь, в первую очередь на юге Казахстана, который переживает демографический бум, обеспечить здравоохранение, систему образования. Все эти задачи требуют колоссальных инвестиций.
Пример того же Узбекистана показывает, насколько вырос государственный долг Узбекистана за последние 5 лет, которые были сопряжены с серьезными реформами. Там была реформирована система образования: порядка 20 российских вузов открыли свои филиалы в Узбекистане для того, чтобы создать нормальные условия для молодежи и доступ к высшему образованию. В Казахстане тоже эта проблема стоит остро. Будем ждать, каким образом президент Токаев будет решать этот вопрос. Понятно, что здесь быстрых и легких решений, которые принесут результат уже завтра, не будет. Поэтому запуск реформ необходим, но при этом нужна и работа с обществом, и призыв к терпению, и готовности ожидать результат не здесь и сейчас, а через годы серьезной работы. В этом основные риски, которые закладываются сейчас реформами, которые Токаев анонсирует.
