"Невидимый" Китеж
Большой театр открывает сезон оперой Римского-Корсакова "Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии" (либретто Владимира Бельского) в постановке Эймунтаса Някрошюса
Москва. 14 октября. INTERFAX.RU - Первыми новую работу известного литовского режиссера увидели итальянцы в городке под названием Кальяри. В конце апреля этого года Някрошюс вместе со своим сыном Мариусом Някрошюсом (художник-постановщик), женой Надеждой Гультяевой (художник по костюмам) и главным дирижером Большого театра Александром Ведерниковым рассказали зрителям Оперного театра Кальяри, что на острове Сардиния, историю об одном нашем русском городе, хотя даже не историю, а легенду, не быль, а сказку, не сказку, а сказание сродни эпосу.
Сын князя Великого Китежа встречает живущую в лесу девушку Февронию, пораженный ее внутренней чистотой, он предлагает ей стать его женой, Феврония соглашается, хотя и понимает, что у народа это вызовет недовольство: ведь не сродни князю жениться на девушке без рода и племени. Но и она полюбила Всеволода, поэтому отправляется за ним без оглядки. Для Великого Китежа настали опасные времена: хан Батый собирается взять город. В Малом Китеже пьяница Гришка Кутерьма и Феврония попадают в плен. Гришка, испугавшись расправы, указывает врагам дорогу на Великий Китеж, в схватке при Малом Китеже погибает дружина княжича Всеволода и сам княжич. Молитвами всех жителей Китежа и девы Февронии на город опускается туман и скрывает его от глаз захватчиков. Но бежать татар заставляет не это: они видят отражение города в озере Светлояр и в ужасе убегают. Случилось чудо – город спасен, и девушка Феврония встречает в раю своего жениха, вместе они отправляются в "невидимый" Китеж, получают благословение князя и женятся.
Чуть ли не последняя, четырнадцатая по счету опера Римского-Корсакова, которой он посвятил несколько лет жизни, "Сказание о невидимом граде Китеже" - удивительная по красоте и глубине легенда. И столько в этой легенде исконных русских образов и символов: дева Феврония – мать, Земля наша, озеро Светлояр (Светлый Яр), райские птицы Алконост и Сирий. Тут и мистика, и истинная вера, и фантастический сюжет, и народные предания.
Постановка такой оперы требует немалых режиссерских усилий, сложный материал накладывается на еще более сложное музыкальное сопровождение: мы слышим то шуршанием листвы, пение птиц, топот копыт, то лирические ноты, народный плач, фанфары, журчание воды в озере, грозные предзнаменования готовящейся войны, лязг сабель, колокольный звон и райское пение птиц. Эймунтас Някрошюс, имея за спиной опыт многих режиссеров, последним из которых был Дмитрий Черняков, поставивший "Китеж" на сцене Мариинского театра в 2000-м году (впервые эта опера зазвучала со сцены Маринки в 1907 году), к работе, как всегда, отнесся со всей серьезностью, пошел не по верхам, а в глубину, не забыл, кажется, ни одной детали, ни одного нюанса, ни одного образа, ни одного символа, не поскупившись ни на декорации, ни на костюмы, задействовав в спектакле большой актерский состав.
Красота, заключенная не в простоте, а в сложности – вот определение, которое заслуживает новая постановка Някрошюса. Символы и образы русской жизни: несуразного размера избушки на курьих ножках, купола, похожие на гигантские стога сена, отливающие всеми цветами радуги стены великого города Китежа, прыгающие картонные олени, лодочки, оборачивающие иконами, озеро из голубых мягких подушек, райские птицы и цветы, – все это сочно, красочно, сказочно, даже в глазах иногда рябит, даже, кажется, что сцена мала для всего этого богатства режиссерской мысли и фантазий художника.
На сцене возникают: сказочный лес, с его обитателями, которую поют свою, лесную песню, волшебный красавец-град Китеж, густонаселенный, то, что режиссер не преминул подчеркнуть, выведя на сцену целую актерскую гвардию (тут и женщины, и мужчины, и старики, и дети), неожиданно возникающий прямо на наших глазах райский сад, - чего тут только нет! Но полотно не рассыпается на мелкие кусочки, не превращается в мозаику, которую нельзя собрать, а остается цельным, единым рисунком, одной большой картиной. И все артисты занимают свое место на этой картине. Феврония олицетворяет собой настоящую русскую женщину, добрую, отзывчивую, сильную духом и верой. Гришка – типичный русский мужик, для которого муки совести оказываются страшнее смерти. Княжич Всеволод – защитник, воин, верный своему слову, хранитель родного города и своей семьи.
Кажется, режиссер не оставил для зрителя пространства для воображения. И все-таки это не так. Музыка рождает в нас ассоциации, игра актеров наводит на размышления, зрительные образы, хоть четкие и яркие, не давят на зрителя, не загоняют в угол своим торжеством на сцене, а призывают мыслить другими категориями, рождают в сознании другие образы.
И получается в итоге, что наша "видимая" жизнь – невидимка, а истинное всегда скрыто от глаз, и только сам человек может "невидимое" сделать явным, вдруг прозрев, или, наоборот, ослепнув от божественного света. Новая оперная постановка Някрошюса сложна не длиннотами, а смысловой нагрузкой. Эта опера-легенда завораживает своей музыкой, перекочевавшей через границу не только несуществующего на карте города Китежа, но и всей Земли Русской.
Обозреватель Андреева Дарья
/Интерфакс/
