Вечно прекрасная Лия Ахеджакова. Фото
"Главное - чувство вкуса. Пьеса, сценарий, театр, режиссер, компания, которые тебя выбирают и которых ты выбираешь, - это и есть твое лицо"
Москва. 9 июля. INTERFAX.RU - Сегодня у народной артистки Лии Ахеджаковой - юбилей, однако при взгляде на эту подвижную, спортивно подтянутую маленькую женщину праздные мысли о всяких юбилеях и тем более цифровом их значении разлетаются в прах! Ведь известно, что Лия Ахеджакова только по профессии актриса. А, по сути, она самая настоящая волшебница, которая каждое мгновение может превратиться из золушки в принцессу, из ребенка в старушку, из элегантной светской дамы в изъеденную временем нищенку, словом, из золушки в принцессу, ну и обратно, конечно.
О Гамлете и секретарше Верочке
Легко прославиться, сыграв Гамлета (ну, если не совсем уж плохо сыграно), легко показать уровень актрисы, упомянув, что она снялась во всех фильмах этого режиссера в главных ролях или что все главные женские роли сыграны в этом театре ею... Но стать всенародно любимой, всей страной узнаваемой, отыграв, за небольшим исключением, лишь эпизоды в фильмах и маленькие роли в спектаклях, - это, согласитесь, совсем другая история. Существует, правда, выражение - "маленьких ролей не бывает". И это правда, это про нее, про Лию Ахеджакову, поскольку, если маленькая роль сыграна ею, она становится большой, многоплановой. Специалисты разбирают ее по косточкам, а зрители - по словам, движениям, жестам. Их цитируют, показывают, пересказывают. Бывает так, что эпизод с Ахеджаковой - это единственное, что остается по прошествии времени в памяти от целого фильма или спектакля.
Вряд ли многое вспомнится из популярного советского телеспектакля 70-х гг. "Доктор философии" сербского классика Бранислава Нушича. В погоне за заграничным дипломом и докторской степенью для своего сынка-оболтуса почтенная буржуазная семья оказывается в неловком положении: к ним неожиданно приезжает тот самый заграничный профессор, у которого якобы учился их сын. Разумеется, вместо сына, бившего за границей баклуши, ученьем занимался его камердинер. Обман разоблачается, но не сразу. Все действующие лица пытаются скрыть правду и тем запутывают все еще больше. Когда доведенный до полуобморока профессор с отчаянием взывает к хозяйке дома, указывая на стоящих перед ним двух молодых людей: "Мадам, скажите же, кто Ваш сын?", мадам (Лия Ахеджакова), сделав книксен и кокетливо улыбнувшись, говорит тоненьким голоском воспитанницы благородного пансиона: "Я не знаю, месье" и легко взбегает вверх по изящной винтовой лестнице. Критики высоко оценили эту сцену, ни одна рецензия не обходилась без восторгов, ей адресованных.
Несколько лет спустя это повторилось в гениальной ленте Эльдара Рязанова "Служебный роман". Даже в этом фильме, насыщенном экстравагантными эпизодами, следующими буквально один за другим без передышки, так, что зрители едва ли не задыхаются от смеха, выделяется сцена секретарши Веры и директрисы Людмилы Прокофьевны (Алиса Фрейндлих). Современная во всех отношениях Верочка дает урок своей начальнице, как должна одеваться, как должна ходить настоящая женщина, чтобы не быть "мышкой". Куда уходит в этот момент маленькая серая мышка, которой так часто представляется Ахеджакова? Перед зрителями - длинноногая, со всеми нужными параметрами, девица, давно уже превратившаяся из куколки в бабочку, и теперь намеревающаяся произвести те же превращения с героиней Фрейндлих, что ей, как известно, блистательно удается. За роль секретарши Верочки Лия Ахеджакова была удостоена высшей своей награды - Государственной премии. Почти все критики, писавшие о фильме, не забывали подчеркнуть, что актриса показала, как любая женщина может стать красавицей.
О зайчиках, поросятах и куриных ногах
Но сначала до звездных имен Рязанова и Фрейндлих, до Государственных и иных премий, были лишь "зайчики, поросята и куриные ноги". Так сама Ахеджакова рассказывает о своих "героях", с которых начинала. Сцена была в Театре юного зрителя, куда Лию приняли после ГИТИСа. А куда же еще примут девчонку с идеальной внешностью травести: 150 сантиметров - рост, 40 кг - вес, то есть худенькая, только мальчишек и играть! Но мальчишек было в репертуаре мало, а зайчики и поросята - пожалуйста.
Она родилась в Днепропетровске, потом семья переехала в Майкоп. Семья была самая что ни на есть театральная. Отец - главный режиссер майкопского театра, мать - актриса. Время было послевоенное, голодное, холодное. Вокруг разруха, нищета. И, как ни странно, в этих условиях одним из самых востребованных институтов оказался театр. Фильмов тогда снимали мало, а людям, уставшим от войны и послевоенной разрухи, хотелось видеть иную жизнь, хотелось где-то забыться, развлечься.
Л.Ахеджакова вспоминает: "Каждый вечер часть труппы отправлялась с выездным спектаклем или в другой город, а в это время другая часть играла дома, в Майкопе, или в район. На выезде играли, как правило, в старых деревянных клубах, по сути - в продуваемых всеми ветрами деревянных сараях. Это зимой. Публике хотелось красивых зрелищ, котировались спектакли костюмные. Мама была очень хорошей актрисой, красивой женщиной. Играла главные роли в пьесах Шиллера, Бомарше... Все бы ничего, но у мамы был туберкулез. Получила она его тоже из любви к театру. Где-то лет в двадцать семь она решила помочь своему театру распространять билеты. И вот в жару набегается как "борзая", придет, ведро холодной воды на себя выльет - и опять в театр. И - сначала воспаление легких, потом еще воспаление легких, а потом и туберкулез. А лежать нельзя, надо работать. Болезнь запустили. В городе много было туберкулезников - после войны эта болезнь свирепствовала повсюду. И вот, мою маму, с четырьмя кавернами в легких, затягивали в корсет... Какая же это актерская самоотверженность - в жару, в корсете, в парике, с наклеенными ресницами терзать себе душу в течение двух-трех часов, а потом за кулисами кашлять кровью. Бабушка умерла, а она в этот день играла Сюзанну из "Женитьбы Фигаро": нельзя было отменить спектакль. Когда мама умерла, я тоже играла".
Словом, вряд ли стоит удивляться, что Лия, закончив школу в Майкопе с золотой медалью, поехала в Москву, но на актрису учиться не собиралась. Она поступала на журфак в МГУ. Догадалась, что поступить в МГУ - ничуть не легче, чем на сцену МХАТа, только тогда, когда ее не приняли. Но учиться же надо было где-то, и она решила идти в первый вуз, что попадется на дороге. Попался Институт цветных металлов. И она поступила туда. Помогло, конечно, и то, что школу она закончила с золотой медалью. Представляете - уровень подготовки девчонки из провинции и силу характера?! Через полгода, все-таки устав от чуждых ей физик, математик, чертежей, она бросила и цветные металлы и Москву, вернулась в родной Майкоп. А потом - опять поехала в Москву, упорная, и поступила на этот раз в ГИТИС, решив, что от маминой и папиной судьбы бегать не надо.
Но, как уже было сказано, после ГИТИСа, оказался опять же не МХАТ и не Мосфильм, а ТЮЗ, зайчики и поросята. И так - не год, не два, а целых 16 лет. Можно поразмышлять о том, что тяжелее - сидеть 18 лет без настоящей работы после феноменального дебюта, как Гурченко, или, не успев еще никаким дебютом о себе заявить, 16 лет изо дня в день играть зайчиков, поросят и даже почти местную классику - ослика Иа-Иа.
В одном из недавних интервью актриса так вспоминала те невеселые годы: "Там, в ТЮЗе, была абсолютная невостребованность. Стопроцентная. "Загруженность" вплоть до того, что я играла куриные ноги. У Бабы-Яги была, как известно, избушка на курьих ножках. Так вот эти ноги я играла. Представляете, у тебя даже тела нет, у тебя только ноги куриные. Ну, еще третьим составом - средний поросенок Наф-Наф. И все. Но большой удачей для меня стало знакомство с замечательным детским писателем Львом Абрамовичем Кассилем. Он меня порекомендовал на роль пионера Тараса Бобунова. А однажды я пришла к Анатолию Васильевичу Эфросу. Он был в ту пору очередным режиссером в Театре на Малой Бронной. Пришла и говорю: возьмите меня. Он пообещал свести меня с Дунаевым, главным режиссером. Я пришла к Дунаеву, и он мне сказал: "Как отец вам советую - держитесь за ТЮЗ руками и ногами. Вы - травести. Вы должны в ТЮЗе работать до пенсии. Я вас не возьму, потому что я вам добра желаю". Я все это пересказала Анатолию Васильевичу. Он расстроился и говорит: "Ну тогда, Лиечка, вам придется идти в "Современник". Вас там точно возьмут. И это очень хороший театр. Там замечательные актеры. И Галя Волчек вас возьмет". Я нашла Валеру Фокина, который тогда был молодым человеком, начинающим режиссером. И Валера привел меня в "Современник". Я тогда еще условия ставила, представляете? Никому не известная артистка, рост метр пятьдесят... Пришла к Волчек и говорю: "Галина Борисовна, я только умоляю вас: никаких сказок, никаких зайцев! Я переела этого, меня тошнит". И она мне пообещала. Действительно, я в "Современнике" тридцать лет - и ни одного зайца, ни одной Бабы-Яги".
Зато Рощин и Симонов, Розов и Гельман, и Галин, вся советская классика, русская и мировая классика - Федор Соллогуб, Теннеси Уильямс, Шекспир и совсем современный автор Коляда - все это "Современник" предоставил ей.
Важнейшим для себя спектаклем она считала "Крутой маршрут" - поставленный Галиной Волчек по книге Евгении Гинзбург. Проведшая много лет в сталинских лагерях (ГУЛАГ) разлучается с маленьким сыном (будущим знаменитым писателем Василием Аксеновым) Гинзбург впоследствии рассказала о пережитом в своей обжигающей книге. В небольшой роли одной из узниц ГУЛАГа Зины Абрамовой Ахеджакова сумела показать, что не совсем правы критики, безоговорочно определившие ее как актрису трагикомическую. В "Крутом маршруте" она в полной мере проявила свое недюжинное трагическое дарование.
Параллельно с успехами на сцене стремительно шло утверждение актрисы в кино. На сегодня она снялась более чем в 50 фильмах. Среди них - фильмы Германа, Меньшова и, конечно, в первую очередь Рязанова. С первой же совместной работы с набиравшими обороты мэтром она как-то быстро вошла в его "команду" - в число тех актеров и актрис, которых он снимал практически во всех своих фильмах. К Рязанову, считает Ахеджакова, ее, как и в "Современник", привел случай, счастливый случай, иначе сказать, судьба. "Успех очень часто зависит от случая, - говорит она. - Вот как тут, например. Звонит мне Рязанов, мне, совершенно неизвестной актрисе. И предлагает сняться в маленькой роли в "Иронии судьбы". Я читаю и вижу, что играть там в общем-то нечего. Тем не менее, поехала на встречу с Эльдаром Александровичем. И сказала ему: "Эльдар Александрович, я вас обожаю, но сниматься не хочу. Я хочу дождаться, когда вы напишете для меня роль". А он говорит: "Лучше сняться у хорошего режиссера в крошечной роли, чем в главной у какого-нибудь" Уговорил. А дальше уже был "Служебный роман", потом он написал для меня роль в "Гараже", потом были "Небеса обетованные" и "Старые клячи".
Помимо работы в "Современнике" и в кино, Ахеджакова много играет в антрепризе. Одна из ее самых недавних ролей здесь - "Марселина" в "Женитьбе Фигаро" Бомарше.
Больше всего она боится невостребованности. "Для актрис в возрасте не пишут хороших ролей, - говорит она, - В классике их немало, но классику редко ставят. Тем самым подчас самым великим, по-настоящему великим актрисам буквально укорачивают жизнь".
В отличие от многих больших артистов, Ахеджакова любит не только свой театр или свое кино, ей интересно и то, что делают ее коллеги. Однажды ее спросили: "Вам приходилось когда-нибудь чем-то жертвовать ради успеха?" Ахеджакова ответила так: "Я бы не сказала "ради успеха". А ради работы - да. Я жертвую своим временем, когда по нескольку часов за рулем еду в театр, а потом домой в тех же пробках и устаю смертельно. Я, собираясь на самолет, иногда поднимаюсь в четыре утра, потом лечу куда-то, где разница во времени с Москвой - шесть часов, и у меня глаза слипаются, тем не менее выхожу на сцену в 19 часов по местному времени. Вот сейчас я подряд десять спектаклей сыграла - в Питере, Екатеринбурге, Перми, Москве. Мотаясь между этими городами, где-то подхватила вирус, который перешел в адский бронхит - я как собака лаяла день и ночь. В Екатеринбурге в три часа ночи начала кашлять, задыхаться. Кашляла до утра, все вокруг меня бегали, молоко давали. А потом с этим кашлем пошла играть. Потому что нельзя было срывать спектакль - это было 8 марта: полный зал, аншлаг. А на генеральной "Мелкого беса" я свалилась с большой высоты с сотрясением мозга и потерей сознания. Потом надо было отлеживаться, приходить в себя. Но позвонила Галина Борисовна: "Крутой маршрут" на выпуске, ты потеряешь роль, если не придешь". И я пришла. Хотя мне казалось, что пьеса плохая, да и роль у меня там небольшая. Но сейчас я считаю, что это лучший спектакль в нашем театре. Вообще, дело ведь не в успехе. Если есть внутренняя уверенность в своих силах, появляется надежда: прорвусь! Тогда наплевать на страхи, на сомнения. Тогда становится весело и интересно работать. А успех, неуспех - это уже все потом!"
Обозреватель Нина Коваленко
