В отношениях России и США важно сохранить здоровое начало

Замглавы МИД России Сергей Рябков рассказал "Интерфаксу" об Эдварде Сноудене, иранской ядерной проблеме, а также переговорах с Вашингтоном о ПРО

Москва. 7 августа. INTERFAX.RU - Замглавы МИД России Сергей Рябков, курирующий вопросы российско-американских отношений и нераспространения в российском внешнеполитическом ведомстве, в интервью "Интерфаксу" говорит о влиянии ситуации вокруг Эдварда Сноудена на двусторонние отношения, обрисовывает перспективы урегулирования иранской ядерной проблемы после прихода к власти Хасана Роухани и констатирует отсутствие прогресса на переговорах с США по ПРО.

— Некоторые эксперты и журналисты считают, что охлаждение российско-американских отношений из-за Сноудена будет сравнимо с ситуацией 2008 г., когда, после нападения Грузии на Южную Осетию Россия и США серьезно отдалились друг от друга. Вы согласны с такой оценкой?

— Это несопоставимые вещи и события. Нам не понятно, почему в США ситуация со Сноуденом раздувается. Она возникла просто как следствие действий самого Сноудена и соответствующих ведомств в Вашингтоне. Мы к этой ситуации до момента его появления в "Шереметьево" никакого отношения не имели. Да и после старались всячески избегать поворотов, которые бы привносили в эту ситуацию что-то сверх сугубо гуманитарного аспекта и сверх тех решений, которые сам Сноуден принимал и того выбора, который он делал.

Теперь администрация США ставит под вопрос двусторонний контакт на высшем уровне. Мне кажется, это просто абсолютное искажение реальности. Это взгляд на мир в кривом зеркале. Невозможно несопоставимые вещи, такие как, например, нападение Грузии на Южную Осетию и последствия восприятия этих процессов на Кавказе, как-то соотносить с тем, что сейчас происходит вокруг этого человека. Нам странно слышать и в американских СМИ, и от политиков на Капитолийском холме такого рода параллели, сопоставления, сравнения. Это все не о том. Надо заботиться о сохранении здорового начала в отношениях и наращивать, где можно, позитив. Но перечеркивать какие-то значимые вещи вследствие собственных искаженных представлений о действительности - это просто несерьезно.

— Но все-таки пока не известно, состоится ли российско-американский саммит в Москве, или нет?

— Мы не получили никаких сигналов о том, что в Вашингтоне приняты те или иные решения относительно московского саммита. Мы отмечаем, что официальные представители Белого дома и госдепартамента повторяют тезис о том, что изучается полезность этого мероприятия. Для нас полезность контакта на высшем уровне самоочевидна, тем более, что и повестка дня этого контакта, и его возможные результаты проговариваются с американскими партнерами. Мы следим за этим и рассчитываем, что все-таки результат изучения этой полезности будет тот, который не нанесет ущерба отношениям.

— Состоится ли на этой неделе запланированная встреча в Вашингтоне в формате "два плюс два" глав внешнеполитических и оборонных ведомств, или из-за Сноудена она тоже может быть отменена?

— Мы продолжаем подготовку предстоящей встречи. Ее повестка дня, последовательность мероприятий на 9 августа согласованы. Никаких сигналов об отмене встречи в формате "два плюс два" мы от американских партнеров не получали. Соответственно, исходим из того, что мероприятие состоится, как запланировано. Будет проведен разговор, прежде всего, с упором на военно-политическую проблематику и контроль над вооружениями, но также будет время для обсуждения других двусторонних тем, в том числе специализированных вопросов, связанных с контактами между военными ведомствами. Присутствует также и международный блок: конфликты, кризисные ситуации, включая Сирию и Афганистан. Так что подготовка к мероприятию у нас практически завершена, и мы ожидаем очень интенсивного разговора, тем более, что острых, спорных, трудных вопросов довольно много.

— А ситуацию со Сноуденом будут обсуждать на этой встрече?

— Обсуждать ситуацию со Сноуденом? Я не вижу здесь предмета для обсуждений. Решение о предоставлении ему временного убежища принято. Все комментарии и оценки даны. Мне просто нечего добавить к тому, что уже было сказано российским руководством.

— На днях адвокат Анатолий Кучерена отправил отцу Эдварда Сноудена приглашение посетить Россию. Будет ли МИД содействовать скорейшей выдаче визы?

— По поступлении соответствующего обращения с просьбой о выдаче российской визы этот запрос будет рассмотрен. Он должен сопровождаться набором документов, которые требуются для положительного решения: это либо приглашение, либо ваучер, либо что-то еще. На общих основаниях.

— По вашим ощущениям, есть ли в диалоге с американцами какие-то подвижки по проблеме ПРО? Устраивают ли Россию предложения США в сфере ПРО? И что Вы думаете о перспективах дальнейшего ядерного разоружения?

— Эти вопросы в силу самого формата встречи, то есть одновременного участия в переговорах глав и внешнеполитических и военных ведомств, будут центральными. У меня нет никаких сомнений в том, что именно стратегическая стабильность, контроль над вооружениями, вопрос о нераспространении оружия массового уничтожения, будут в фокусе внимания в ходе бесед в пятницу в Вашингтоне.

Говорить о том, что мы находимся на пороге какого-то прорыва, или резкого сдвига в направлении решения остающихся сложных аспектов и в области ПРО, и по другим составляющим контроля над вооружениями, я не могу. Оснований для этого у меня нет. То, что вы упомянули в качестве американских предложений, нами рассматривается в том числе в ходе моих контактов с коллегой Розой Гетемюллер (замгоссекретаря США - ИФ). Мы донесли в очередной раз сигнал о том, что американские предложения, поступившие весной текущего года, нам представляются интересными. Это шаг в правильном направлении, но они категорически не достаточны для того, чтобы на их основе можно было выработать компромисс.

Ситуация по-прежнему осложняется тем, что американские идеи и наши озабоченности существуют как бы в разных плоскостях, разных измерениях, и найти какие-то точки пересечения пока не получается. Но мы продолжаем работу и не драматизируем это обстоятельство. У нас не было иллюзий ни на каком этапе нашего диалога о том, что получится договориться по ПРО. Не для того предыдущая администрация США выходила из договора по ПРО 1972 года, чтобы с легкостью идти на новые договоренности в этой сфере.

С другой стороны, хочу подчеркнуть, что и мы, пройдя весь путь после выхода США из договора по ПРО, - а на этом пути, напомню, было и заключение нового договора о сокращении СНВ, - совершенно не пересмотрели собственную базовую логику подхода к стратегической стабильности. Для нас аксиоматична, абсолютно неоспорима взаимосвязь СНВ и ПРО. Без договоренности в сфере ПРО, которая сняла бы наши озабоченности, невозможны дальнейшие шаги в сфере ядерного разоружения. Это мы говорим открыто. Здесь тоже источник для споров и дискуссий с американскими партнерами. Вся эта проблематика остается в категории разногласной, является предметом интенсивных обсуждений. Пока мы не подошли к рубежу, когда можно сказать, что та или иная договоренность находится в пределах досягаемости.

— Таким образом, предложение США о заключении исполнительного соглашения с Россией в сфере ПРО, не требующее ратификации, Россию не устраивает?

— Один из выводов, который мы делаем по итогам изучений американских предложений и их обсуждения, - это то, что в них отсутствует возможность для нас гарантированно судить о том, что декларации о ненаправленности системы ПРО США против России соответствуют действительности.

Пока не будет выработана формула, позволяющая нам не полагаться на эти заверения, а действовать для того, чтобы убеждаться именно в таком характере системы, мы не можем говорить о перспективе компромисса. И сохраняющаяся в этом вопросе расстыковка позиций весьма значительна.

Помимо проблематики ПРО, на ситуацию в области поддержания стратегической стабильности влияет множество других факторов. Очень остро стоит задача недопущения гонки вооружений в космосе. Это наиболее высокотехнологичная сфера, где возможны такие повороты, которые существенным образом поменяют само понимание о стратегической стабильности. Здесь пока тоже прогресс недостаточен, хотя в целом по проблемам безопасности космической деятельности у нас в последнее время появляется больше точек соприкосновения, и определенный прогресс достигнут.

Еще одно направление, где требуется дальнейшая работа и где диалог пока только в самом начале – это средства стратегической дальности в неядерном оснащении. И так далее. Можно долго перечислять вопросы, которые непосредственно сказываются на нашей оценке стратегической стабильности.

К сожалению, по большинству этих сюжетов мы видим, скорее, разногласия с США, нежели сближение позиций и какой-то конструктивный компромисс. Это реальность, и ее нельзя игнорировать. Поэтому вся совокупность факторов, влияющих на стратегическую стабильность, подводит нас к выводу, что и в сфере дальнейшего сокращения ядерных вооружений серьезных и реальных перспектив сегодня мало, если не сказать, что их вообще нет. Без прогресса по другим вопросам об этом говорить не приходится в силу взаимосвязанности всех факторов, влияющих на стратегическую стабильность.

— Позвольте перейти к вопросам про Иран. К власти в этой стране пришел Хасан Роухани. С его приходом связывают много надежд, высказывается определенный оптимизм по поводу дальнейших переговоров по иранской ядерной программе. Вы разделяете этот оптимизм? Были ли уже первоначальные контакты по этому вопросу с иранской стороной? Сформирована ли новая переговорная команда в Иране?

— Я этот оптимизм разделяю. Оснований для него немало. Мы с нетерпением ожидаем момента, когда в Иране будет завершено формирование переговорной команды. Пока это не произошло, мы поддерживаем все сигналы в пользу связанных с этим ожиданий, которые за последнее время последовали из Вашингтона, из Брюсселя и других европейских столиц, из Пекина. Мы считаем, что есть все основания для уверенного прогноза, что на следующем раунде будет сделан новый шаг в развитии того, что обсуждалось в Алма-Ате в первом полугодии.

Новый раунд, по совокупности всех обстоятельств, обязательно должен состояться, на наш взгляд, до середины сентября. Больше откладывать это нельзя. Это будет необъяснимая пауза, если раунд не состоится до этого срока.

— Он тоже пройдет в Алма-Ате?

— Мы готовы к любым вариантам. В Алма-Ате все было организовано на очень хорошем уровне. Наши казахстанские коллеги сделали максимум в интересах обеспечения продуктивности встречи. Это важная составляющая успеха. Если сейчас всех устроит Алма-Ата или Казахстан в целом как сторона, принимающая раунд, то, разумеется, мы это только поддержим. Думаю, никаких проблем в этот раз с определением места проведения, не будет - в отличие от того, что происходило в прошлом. Надо со сроками быстрее определяться.

Рассчитываем, что как только станет понятна конфигурация делегации исламской республики на переговорах, "группа шести" через координирующую ее усилия в этом вопросе европейскую дипломатическую службу, через Кэтрин Эштон, через ее сотрудников, сумеет быстро выступить с соответствующими предложениями, и мы организуем этот раунд в ближайшие 4-5 недель.

— У Вас недавно была встреча с Кэтрин Эштон, она призвала Иран к скорейшему формированию команды. "Шестерка" в принципе готовит новые предложения? Или прежние сохраняют свою актуальность?

— Мы всегда выступали в национальном качестве за то, чтобы было меньше повторения пройденного и больше реального творческого поиска компромиссных решений. Компромисс предполагает, что обе стороны делают шаги навстречу друг другу.

Не вдаваясь в хронометраж переговоров и последовательность шагов, которые были предприняты каждой из сторон за последнее время, я могу сказать, что больше топтаться вокруг тех позиций, которые изложены на встречных курсах, не получается. Эти позиции стороны вызубрили так, что они отлетают от зубов. Можно с закрытыми глазами излагать эти позиции за противоположную сторону. Для того, чтобы переговоры приобрели дальнейшую динамику, нужно быть готовым к тому, чтобы осуществлять обсуждение, в чем может быть суть разменов или каких-то схем, которые, удовлетворяя потребности одной из сторон, одновременно означали бы, что другая сторона тоже получает что-то, представляющее для нее интерес.

Пока не было проявлено достаточной готовности к такого рода работе ни с иранской стороны, ни со стороны "группы шести". У нас есть много перспективных сюжетов на этих переговорах, которые требуют исследования и конкретного дипломатического зондажа. Для того, чтобы это было, переговорная позиция должна быть насыщена тактикой и тактической гибкостью. В пользу этого мы и работаем.

Во многом об этом вели разговор, когда встречались в формате политдиректоров с Кэтрин Эштон 16 июля в Брюсселе. Мы рассчитываем, что понимание необходимости действовать именно так, будет всеобщим, в том числе в свете формирования нового правительства Ирана, в свете важных и многообещающих сигналов, которые мы услышали от президента Роухани. Такой настрой, возможно, будет и у иранской делегации. Без этого дальше просто не получится. Очень хорошо и важно, что сейчас все подтверждают реальную заинтересованность в прогрессе на переговорах. То есть это не имитация какого-то политического процесса, а творческий поиск. Раунд нужно проводить как можно быстрее.

— Продолжая международную повестку, сохраняются ли разногласия и по каким вопросам между РФ и США по конференции "Женева-2"? Каковы перспективы ее созыва?

— Некоторый прогресс в нужном направлении, а именно в части выработки параметров будущей конференции, есть, но он недостаточен, чтобы называть какие-то сроки.

Ситуация со вновь усилившимися разговорами о том, что оппозиция должна, на взгляд некоторых, наконец получить доступ к современным вооружениям, прямой помощи – это все осложняет не просто фон подготовки конференции, но и объективную ситуацию. Мы неустанно боремся с попытками противопоставить единственно возможному политическому процессу силовой вариант, но, к сожалению, очень влиятельные и консолидированные силы и в регионе, и за его пределами, видимо, приняли решение все-таки работать на срыв "Женевы-2" и пытаться вновь изменить ситуацию на местности, которая в последнее время развивается так, что можно отметить военные успехи правительства, происходит освобождение от экстремистов в крупных районах. Но это одна сторона того, что нас тревожит.

Другая сторона - это продолжающаяся консолидация террористического "интернационала" на антиправительственных позициях в Сирии. Зверства, которые имеют место и которые только демонстрируют, насколько далеки приемы и методы, используемые непримиримой оппозицией, от того, что мыслимо в подобных ситуациях, лишний раз показывает, насколько важно было бы сейчас остановить безумие, не поддерживать извне эти силы и сфокусировать всю работу на создании условий для проведения форума. Этот форум можно называть как угодно. Характеризовать его можно одним словом: это стартовая площадка для процесса национального примирения. И договориться о том, что нужно делать в этой ситуации, должны сами сирийцы. Это простая формула. Ее легче произнести, чем воплотить в жизни. Альтернатива - это массовые убийства, которые нарастают и придают этому всему характер нескончаемой трагедии.

— Возвращаясь к российско-американским отношениям, список Магнитского и список Гуантанамо применялись уже на практике?

— В части, касающейся американских фигурантов списка Гуантанамо, да. Было несколько случаев, когда американским представителям было отказано в визе в связи с тем, что эти лица – я не буду называть имен тех, о ком идет речь - фигурируют в нашем списке.

— В мае из России был выдворен сотрудник ЦРУ Райан Фогл, работавший под дипломатическим прикрытием. Ответила ли на это американская сторона?

— Я не знаю. Я на эту тему могу сказать следующее: это не постановка мизансцены в театре. Это был серьезный эпизод, и досужие обсуждения обстоятельств, почему так и как это вообще странно смотрится – это к делу отношения не имеет, потому что вопрос был очень серьезный. Это из той же категории, как и ситуации с нашими гражданами, оказавшимися, к несчастью, в руках американской фемиды в обход общепринятых процедур, из той же категории, где недооценивать последствия для состояния двусторонних отношений нельзя. Некоторые вещи не должны случаться, им нет места в нормальном жанре, в нормальной материи двусторонних отношений.

— Правильно ли мы понимаем, что после Сноудена шансы на возвращение Бута и Ярошенко на родину сведены к нулю?

— К сожалению, проблемы такого рода, символами которых стали Виктор Бут и Константин Ярошенко, множатся в наших отношениях с США. Это одна из самых тревожных тенденций нынешнего времени. Мы до сих пор не имеем четкого представления, готова ли американская сторона конструктивно обсудить с нами вариант использования Конвенции Совета Европы 1983 года о передаче осужденных для отбывания наказания. На наш взгляд, это одна из работоспособных схем. Но даже по такому вопросу мы не имеем никакого движения.

К сожалению, используемая США практика совершенно порочная и отравляет атмосферу двусторонних отношений. Выманивания и похищения российских граждан для того, чтобы они предстали перед судом в США, продолжаются . Есть случай с Паниным в Доминиканской Республике, есть случай с Устиновым в Литве, есть случай с Дринкманом в Нидерландах и так далее. Это один из источников наших очень серьезных разногласий с США.

Я хочу подчеркнуть, что мы не проводим никакие параллели между этими ситуациями и историей со Сноуденом. Здесь совершенно разные обстоятельства. Каждый случай индивидуален. В ситуации с нашими гражданами, о которых я упомянул, налицо явная тенденция. А Сноуден – это человек, который, взвесив обстоятельства, проявил инициативу. И мы по-другому просто не могли отреагировать на нее. Сейчас превращать его судьбу, или его личную перспективу в разменную монету не получится.

Политически же именно ситуации с Бутом, Ярошенко и другими нашими гражданами оказывают очень серьезный негативный эффект на характер российско-американских отношений и перспективу их поступательного хода. Без решения проблемы Бута и Ярошенко мало что получится, во всяком случае, в гуманитарном аспекте наших отношений.

Речь идет о бессудных противозаконных похищениях наших граждан, о контрабанде наших граждан. Нет достаточно сильного термина, чтобы охарактеризовать степень нашего неприятия того, что осуществляется в отношении россиян, оказавшихся в ситуациях, где вполне применимы общепринятые инструменты взаимодействия. Все это можно делать гораздо более цивилизованно. К сожалению, партнеры в Вашингтоне не воспринимают эту логику. Это одна из очень тяжелых составляющих в нынешнем комплексе российско-американских отношений.