Газовый конфликт выявил необходимость усиления кадров в сфере энергетической дипломатии
Председатель Комитета ГД по международным делам Константин Косачев комментирует ситуацию в отношениях России с Украиной в газовой сфере
Москва. 21 января. INTERFAX.RU - Председатель Комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев в интервью "Интерфаксу" дал оценку действия Украины в период газового конфликта и европейской политике в данном вопросе.
Константин Иосифович, как Вы оцениваете позицию Украины в вопросе о поставках российского газа и реакцию европейских партнеров?
До настоящего момента позиция Украины, очевидно, находилась вне правового поля, поскольку нынешние проблемы, связанные с транзитом, в отличие от проблем, связанных с поставками российского газа собственно на Украину, в полном объеме прописаны в действующих контрактах и межправительственных соглашениях, которые были заключены в последние годы. В рамках своего участия в различных переговорах я знакомился с первоисточниками и своими руками листал эти контракты, поэтому могу с абсолютной уверенностью утверждать, что Украина была обязана продолжать транзит российского газа в Европу. Это соответствует и Энергетической Хартии, которую Украина ратифицировала в 1998 году. Седьмая статья Энергетической Хартии четко прописывает обязанности страны-транзитера продолжать транзит энергоресурсов даже в случае возникновения каких-либо проблем. Эти проблемы могут позже оспариваться в судебном порядке, но с точки зрения собственно транзита у Украины нет никаких прав привносить в этот процесс внешние элементы.
Существует целый ряд контрактов, в том числе контракт по транзиту газа, подписанный в октябре 2007 года, который в части, касающейся цены за транзит, действует до 31 декабря 2010 года. Цена согласована и не имеет никакой увязки с наличием или отсутствием российско-украинских договоренностей по газу, поставляемому собственно на Украину. Таким образом, складывается следующая ситуация: Украина сначала несанкционированно забирает газ - будь то для собственных нужд или в качестве так называемого "топливного газа" - а затем закрывает заглушки, вступив в противоречие с собственными обязательствами по целому ряду международно-правовых документов.
Реакция европейских партнеров на данном этапе меня скорее обнадеживает, чем расстраивает, потому что я могу сравнивать ее с реакцией 2006 года, когда многие наши европейские партнеры, к сожалению, не устояли перед соблазном давать оценки по принципу "свой-чужой" и, особо не разбираясь в сути конфликта, поддерживать Украину и критиковать Россию. Я считаю, что тогда Европейский Союз совершил большую ошибку, не обсудив должным образом обязанности Украины как страны-транзитера и говоря лишь об обязанностях России как страны-производителя и экспортера энергоресурсов. Тем самым он создал у наших украинских партнеров иллюзию того, что эту тему можно эксплуатировать раз за разом, получая поддержку со стороны Европы.
Сейчас такой поддержки нет. Я не стал бы ситуацию приукрашивать и утверждать, что действия российской стороны сопровождаются аплодисментами. Безусловно, это не так, потому что прекращение транзита -кто бы ни был прав или виноват - так или иначе напрямую ударяет и по экономике, и по гражданам государств Европейского Союза, получающим российский газ. Однако никто (за известными исключениями) не торопится занимать категоричную позицию. Из 27 государств-членов Европейского Союза, по моим наблюдениям, на этот раз перед соблазном действовать по принципу "свой-чужой" не устояли лишь две страны - это Польша и Литва. Надеюсь, что этим и ограничится. А подавляющее большинство, включая и председательствующую Чехию, и руководство Комиссии Европейских Сообществ, пытается уйти от политики и сконцентрироваться на экономической составляющей.
Никто не подвергает сомнению - это принципиально важно -стремление России перевести отношения с Украиной, и по поставкам, и по транзиту, на рыночные принципы. Благодаря соответствующим договорённостям последних дней шаг к этому был сделан.
Должен признаться, я высоко оцениваю позицию Европейского Союза - в порядке жеста доброй воли они даже пошли на то, чтобы и через своих мониторов, и через прямые посреднические усилия способствовать достижению российско-украинских договоренностей. Хотя Европейский Союз мог бы встать на чисто формальную позицию и не заниматься посредничеством, а просто пойти по пути предъявления претензий "Газпрому" как партнеру по соответствующим контрактам с европейскими компаниями. Никаких попыток действовать таким образом со стороны Европейского Союза мы не видели, и это делает ему честь.
Чем опасно стремление Киева политизировать вопросы газовых поставок?
Это стремление опасно по двум причинам. В прикладном плане, мы видели, как 31 декабря вмешательство президента Ющенко в чисто коммерческий переговорный процесс сорвало договоренность, к которой практически пришли руководители "Газпрома" и "Нафтогаз Украины". Мне рассказывал господин Миллер, что переговоры шли 31 декабря в его
кабинете в офисе "Газпрома" в Москве, и господин Дубина уже к середине дня практически согласовал цену в 250 долларов, которая по сути, с учетом дополнительных договоренностей, предусматривавших участие "Нафтогаз Украины" в ряде экспортных операций, реализуемых "Газпромом", в конечном итоге составляла для Украины 235 долларов. Господин Дубина эти условия уже практически принял и, что называется, "занес ручку над контрактом". В этот момент в кабинет господина Миллера позвонил президент Ющенко и сказал председателю "Нафтогаз Украины", что у него нет полномочий на подписание этого контракта - "разворачивайся и уезжай". Вот таким образом вмешательство политика в чисто коммерческий разговор, приемлемый по своим условиям для обеих сторон, привело нас в ситуацию кризиса. Не должно быть таких звонков в кабинеты, где идут коммерческие переговоры.
А в более широком смысле, политизация Киевом газовых вопросов нас просто отбрасывает на годы, а может быть, даже и на десятилетия назад,
Россию сейчас пытаются обвинять в том, что она стремится политизировать газовую тему. Я эти претензии категорическим образом отвергаю и в качестве примера приведу два конкретных сюжета.
Первый - это наши отношения по газу с тремя государствами-членами Европейского Союза - Литвой, Латвией и Эстонией, С каждой из этих стран у нас есть огромное количество политических проблем. И если бы Россия хотела использовать газ в качестве инструмента политического давления, здесь есть для этого конкретные возможности. Однако ничего подобного не происходит. Мы совершенно нормально перешли с этими тремя государствами на рыночные условия хозяйствования, нам не мешают страны-тракзитеры, мы поставляем газ напрямую, и все функционирует без сучка, без задоринки.
Второй пример, еще более актуальный, еще более наглядный, - это отношения с Грузией. Мы не прекращали поставки газа в Грузию в полном объеме даже в ходе пятидневного вооруженного конфликта. Сейчас у нас нет с Грузией дипломатических отношений - более острой фазы межгосударственных отношений представить невозможно - но газ идет в полном объеме, все контрактные обязательства выполняются. Это уже Грузия дальше в Южную Осетию газ не качает.
Вот два примера того, что Россия политику с экономикой не смешивает ни при каких обстоятельствах. Раньше мы это делали, когда в 90-е годы пытались через разные цены заработать дополнительные политические очки в контрактах с партнерами, Сейчас мы от этого отказались. Мы говорим: не должно быть политики в экономике. Только рынок, только коммерческие взаимовыгодные условия, только формулы цен. I И слава богу, у нас это практически со всеми получилось, но, к сожалению, не получается с Украиной. Если бы Украина согласилась на такое предложение - чистый рынок, никаких других факторов - мы давно бы договорились. Но если Киев будет продолжать политизировать вопросы
газовых поставок, то мы будем раз за разом оказываться в такого рода тяжелейших кризисах.
Что, по Вашему мнению, должно способствовать нахождению взаимоприемлемых решений в кратчайшие сроки? Какие международные механизмы могут исключить попытки поддерживать ситуацию в политизированном состоянии?
В более длительной перспективе мы должны выйти на взаимовыгодное сотрудничество в трехстороннем формате: Россия-Украина-Европейский Союз. Ещё задолго до первого газового кризиса в 2006 году мы договаривались о консорциуме Россия-УкраинаТермания, но он, к сожалению, не заработал из-за очень сдержанной позиции Украины.
Украина мне напоминает "собаку на сене", потому что газотранспортная система Украины как была создана в советское время, так и не получила никаких дополнительных средств на модернизацию, на дальнейшее развитие. Газотранспортная система Украины - и это единственный случай на постсоветском пространстве - по-прежнему
находится в исключительной собственности государства. Не стопроцентно государственной компании "Нафтогаз Украины", а именно государства.
"Нафтогаз Украины" арендует трубопроводы у государства, и возникает странная ситуация, когда эта компания, не являясь собственником, в трубопроводы не вкладывает, а просто их эксплуатирует, а государство не
заинтересовано в том, чтобы дополнительно вкладывать средства в то, что и так работает. Таким образом, рано или поздно мы получим ситуацию, в которой не сможем продолжать транзит газа в Европу не потому, что не
договорились по тарифам либо по другому вопросу, а просто потому, что, сама система придет в негодность. И мы пытаемся это предотвратить. Не ради того, чтобы получать контроль над политической жизнью Украины, а
потому что хотим сохранить эту систему в дееспособном состоянии, мы постоянно предлагаем нашим украинским партнерам договориться о совместной эксплуатации на любых условиях - это может быть аренда,
частичная приватизация, полная приватизация и т.д. Существует миллион вариантов. На взаимовыгодных условиях мы готовы вкладывать дополнительные средства в газотранспортную систему Украины. Однако нам постоянно говорят "нет". Но без такой договоренности мы стратегическую проблему не решим.
И к вопросу о международных механизмах. Поскольку только что -надеюсь - разрешившийся спор находился в сфере частного права, то есть касался договоренностей между хозяйствующими субъектами, коммерческими структурами, я считаю единственной нормальной перспективной международной площадкой судебные инстанции. Есть споры по контрактам, есть Стокгольмский арбитражный суд - там и нужно выяснять, кто прав, а кто виноват.
Если Украина будет продолжать политическими средствами вмешиваться в отношения хозяйствующих субъектов, то нам придется
апеллировать к политическим структурам. Это может быть и Европейский Союз, и ОБСЕ, при всей ее неэффективности, так как вопросы энергетической безопасности - это ближайшая тема для ОБСЕ. Это может быть и Совет Европы, потому что наши конфликты напрямую затрагивают интересы обычных людей. Международных механизмов существует более чем достаточно, но я считаю, что определяться в этом вопросе мы должны только после того, как пройдем все необходимые инстанции юридического характера - судебные инстанции.
По Вашему мнению, какие уроки преподал нам газовый кризис? Что следует в первую очередь учитывать при дальнейшем формировании нашей энергетической политики, отношений со странами-потребителями российских энергоресурсов?
Первый урок - думаю, мы его извлекли не сейчас, а еще в 2006 году, в предыдущий кризис - заключается в том, что мы должны быть абсолютно прозрачны в наших действиях и наших намерениях. В 2006 году газовый кризис застиг Европу врасплох. Сейчас этого не было и в помине. И в декабре, и в первые дни января мы в полном объеме информировали наших партнеров. Мы поддерживаем очень хорошие контакты с нашими коллегами-парламентариями в Европе. Совсем недавно в Европейском парламенте могла быть принята резолюция по газовому вопросу, но она не была принята, поскольку за день до этого мы участвовали в расширенном заседании Комитета по международным делам Европарламента и там представили свое видение ситуации. И для многих европейцев стало понятно, что ситуация неоднозначна, и здесь никакие поспешные политические резолюции не нужны, они будут лишь мешать достижению компромиссов, а не способствовать принятию решений.
Итак, необходимо быть прозрачными, быть предсказуемыми, быть с юридической точки зрения неуязвимыми через заключение очень грамотных контрактов. Слава богу, мы к этому кризису подготовились значительно лучше и проходим его, на мой взгляд, с существенно меньшими, в том числе и имиджевыми, потерями, чем кризис 2006 года.
Ну, а для того, чтобы быть эффективными, мы, безусловно, должны иметь соответствующую экспертную, профессиональную подготовку, Й здесь предельно важным становится обучение специалистов в сфере энергетической дипломатии.
Насколько существенным фактором для разрешения подобных конфликтов является уровень тех специалистов, которым приходится в такой ситуации вести переговоры на всех уровнях, в частности, с Украиной, с нашими европейскими партнерами?
Ситуация с газовым кризисом наглядно продемонстрировала, насколько сегодня необходимы высококлассные специалисты в сфере энергетической дипломатии, как много зависит от уровня их квалификации, блестящего знания всего спектра политических, экономических, правовых
вопросов, которые связаны с поставками энергоресурсов. Таких специалистов готовит Международный институт энергетической политики и дипломатии МГИМО, который работает в тесном сотрудничестве с государственными органами, ведущими отечественными компаниями нефтегазовой сферы с четким пониманием существующих потребностей и наиболее важных задач. И я убежден, что подготовку кадров в сфере энергетической дипломатии в МИЭП МГИМО необходимо усилить и расширить с учетом сегодняшней ситуации и задач России на международной арене.
/Интерфакс/
