Посол США в России: Когда мне нужно было выражать несогласие, я старался не выглядеть несоглашающимся
Посол США в России Уильям Бернс в ближайшее время займет пост заместителя госсекретаря США по политическим вопросам - третий в иерархии американского внешнеполитического ведомства.
Москва. 8 мая. INTERFAX.RU - Уильям Бернс - 62-й американский посол с начала XIX в., когда Джон Квинси Адамс был назначен первым официальным дипломатическим представителем США в России. По сведениям дипломатических источников, У.Бернс планирует вернуться в США в середине мая. Перед отъездом он дал эксклюзивное интервью агентству "Интерфакс"
Г-н посол, мы были впечатлены уровнем присутствовавших гостей на вашем прощальном приеме, включая вице-премьера, министра финансов РФ Алексея Кудрина и министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова. Вы также стали первым и единственным американским послом, который был принят президентом России в связи с вашим отъездом из Москвы. На этапе, когда российско-американские отношения переживают не самые лучшие времена, это, конечно, весьма необычный жест. Есть ли у вас какое-то объяснение этому?
Встреча с президентом России была отражением важности российско-американских отношений, того, насколько они важны не просто для двух людей, а для интересов наших стран, наших народов, для всего мира. В данном случае - о чем бы мы не говорили - ядерной безопасности, экономике, энергетике, глобальных вызовах, всё имеет огромное значение.
Можно ли предположить, что иранская ядерная программа станет наиболее серьезным вызовом в вашей новой работе в Вашингтоне в качестве заместителя госсекретаря США. Считаете ли вы, что ваш опыт как специалиста в области ядерной безопасности и Ближнего Востока был принят во внимание при назначении на эту должность?
Думаю, иранский ядерный вопрос будет оставаться серьезной проблемой для всех нас, поскольку речь идет не о конфликте между США и Ираном, а о вопросе отношений Ирана и международного сообщества. И речь идет о том, что Иран до сих пор не выполнил обязательств, предъявленных ему МАГАТЭ, и не подчинился требованиям, ясно изложенным в трех резолюциях Совета Безопасности ООН. Вопрос сегодня не сводится к тому, имеет ли Иран право осуществлять свою ядерную программу, потому что такое право у него есть, а к тому, что Иран не предоставил международному сообществу подтверждения того, что он не производит ядерного оружия.
В отношении вашего второго вопроса, честно говоря, я не знаю. В нашей системе должность, на которой я буду работать, - самая высокая из тех, что может занять карьерный дипломат в госдепартаменте. Моими предшественниками в этой должности были выдающиеся дипломаты, такие как Томас Пикеринг, с которым я работал в посольстве в Москве в середине 90-х годов. Единственно, что я могу вам сказать наверняка, так это то, что стандарты качества при выборе кадров на этот пост снижаются. В отношении того, почему выбор пал на меня, думаю, что, вероятно, сыграл свою роль большой опыт, накопленный мной за время дипломатической работы. В сферу обязанностей заместителя госсекретаря по политическим вопросам входит широкий круг вопросов, которые охватывают все регионы мира, а также проблематику ООН, других международных организаций. Я не только дважды служил в России, но и на Ближнем Востоке в качестве шефа ближневосточного отдела госдепартамента и посла в Иордании. И потом в команде нашего госсекретаря Бейкера я был заместителем руководителя отдела политического планирования, который охватывал весь мир. Конечно, возможно, все это повлияло на то, что выбор пал на меня.
Вы были тесно связаны с Россией в течении вашей предыдущей карьеры. Останется ли Россия просто в вашем сердце или вы будете связаны с РФ в вашей дипломатической работе? Планируете ли вы скорое возвращение в Москву уже в ином качестве?
И в профессиональном, и в личном качестве российско-американские отношения останутся в поле моего зрения в моей новой роли. Думаю, я буду активно вовлечен в развитие наших отношений. Моя семья и я прожили в России в общей сложности пять лет: два года в девяностые и сейчас три года в качестве посла. Это место, которое я всегда буду воспринимать с восхищением и уважением. Я надеюсь, что буду вовлечен в отношения между США и Россией и еще не раз буду иметь возможность вернуться в Россию как в официальном, так и в личном качестве.
В Сочи наши президенты запланировали проведение в июне заседания рабочей группы по борьбе с терроризмом - важного механизма по наращиванию сотрудничества между нашими двумя странами. У нас хорошее сотрудничество на уровне правоохранительных органов и обмен разведывательной информацией, мы сотрудничаем в области сокращения финансовой поддержки террористических групп. Мы можем больше делать для укрепления стабильности в Афганистане, поскольку в прошлом эта страна была источником экстремизма. Так что надеюсь летом мы проведем встречу рабочей группы в Москве.
Что вы считаете своим наибольшим достижением в качестве посла в Москве? Что больше всего впечатлило вас за эти годы, что запомнилось?
Трудно оценивать самого себя. Я старался защищать интересы моей страны, слушать и понимать российскую точку зрения, демонстрировать уважение к российской точке зрения. Я старался искать общую почву и развивать наши отношения, старался быть честным в отношении наших разногласий. И, когда мне нужно было выражать несогласие, я старался не выглядеть несоглашающимся. Могу назвать три сферы, где оба наших правительства добились существенного прогресса - прежде всего сфера ядерного сотрудничества, которая охватывает широкий круг вопросов, включая будущее договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ) и нашу приверженность заключить юридически обязывающий документ до истечения срока действия СНВ-1 в конце 2009 года. Ряд инициатив мы предпринимаем совместно в борьбе с ядерным терроризмом и распространением атомного оружия. Буквально вчера мы подписали первое соглашение о сотрудничестве в области мирного использования ядерной энергии. Вторая сфера - рост нашего экономического сотрудничества. 18 месяцев назад мы подписали двустороннее соглашение о вступлении России в ВТО. Это важный шаг вперед для обеих наших стран. За последние три года экономические связи существенно расширились, и, я думаю, значение экономического сотрудничества будет все более возрастать в наших двусторонних отношениях. И третье, что бы я хотел подчеркнуть, это неофициальные отношения на уровне общественности двух стран. Я остаюсь убежденным сторонником той точки зрения, что взаимоотношения между нашими странами не сводятся только к взлетами и падениями отношений на правительственном уровне. Это вопрос налаживания общения между людьми, прежде всего между представителями молодого поколения наших стран. Сейчас около 60 тысяч молодых россиян являются выпускниками американских программ обменов. Это произошло за последние 15 лет. В прошлом году в связи с 200-летием российско-американских отношений нам удалось расширить эти программы. У нас были стипендии для российских студентов, мы обращались к бизнесу с просьбой поддерживать такие начинания и АЛКОА и Альфа-банк поддержали нас. Нам удалось развить летнюю программу "Работай и путешествуй", которая, как мы надеемся, летом 2008 года увеличится в два раза. По этой программе 40 тысяч молодых россиян смогут приехать в США для работы, посмотреть Америку, поработать и вернуться назад. Кстати, это самая большая программа такого рода в мире. Во всех этих областях нам удалось добиться прогресса.
В отношении самого запоминающегося события я бы сказал, что у меня была великолепная возможность встретиться с такими выдающимися россиянами как Александр Исаевич Солженицын - несколько месяцев назад. Но одним из запоминающихся моментов моей жизни в Москве стала серия встреч, организованных по образу и подобию тех встреч, что проводил мой выдающийся предшественник посол Джек Мэтлок. Мы привозили в Спасо-хаус (резиденция посла США в Москве) знаменитых американцев для выступлений по вопросам, которые выходят за пределы обычной политической повестки дня. К нам приезжал Томас Фридман из "Нью-Йорк таймс", который говорил о глобализации, приезжали американцы, которые говорили о литературе. Самым интересным был приезд Генри Киссинджера, который говорил 45 минут без бумажки и отвечал на вопросы, а в зале присутствовали знаменитые советские дипломаты, и бывшие министры иностранных дел, политологи. Это было напоминанием о том, сколь богата история наших отношений со всеми её взлетами и падениями.
Перейдем к текущей политике. Один из высокопоставленных чиновников Грузии заявил на днях, что его страна и Россия стоят на пороге войны. Насколько отношения России и Грузии являются предметом озабоченности для вас? Какова ваша точка зрения на развитие более тесных отношений России с Абхазией и Южной Осетией?
Соединенные Штаты всегда ясно давали понять, что поддерживают территориальную целостность Грузии. Мы ясно высказывались и по другим темам, таким как отмена Россией санкций СНГ в отношении Абхазии. Мы высказывали обеспокоенность в отношении развития связей России с Южной Осетией и Абхазией, потому что мы рассматриваем их как вызовы территориальной целостности Грузии. В то же время мы ясно дали понять всем сторонам, что не существует военного решения проблем Абхазии и Южной Осетии и что всем сторонам очень важно вернуться к дипломатическим механизмам, которые существуют, для устранения этих озабоченностей.
Поддержат ли США идею вывода российских миротворцев из региона?
В прошлом миротворцы сыграли важную роль в стабилизации ситуации и мы считаем, что эту роль они должны играть в будущем.
Какова будет официальная линия США в отношении вступления Грузии и Украины в НАТО?
В отношении вступления Грузии и Украины в НАТО Североатлантический союз на апрельском саммите в Бухаресте дал ясно понять, что должен существовать путь, ведущий эти страны в его ряды. Но альянс на своей встрече в Бухаресте не принял решения в отношении следующего практического шага в этом направлении - так называемого плана действий по членству в НАТО (ПДА). США со своей стороны открыто выразили поддержку присоединению Грузии и Украины к ПДА, и это остается официальной позицией нашей страны. Однако Североатлантический союз в целом пока не принял решения по вопросу о присоединении Грузии и Украины к ПДА.
Может ли решение в отношении Украины и Грузии быть принято в декабре?
Я не знаю, потому что решение принимается НАТО. Наша позиция ясна - мы поддерживаем вступление Грузии и Украины в НАТО.
Перейдем к теме ПРО. Российская сторона заявляет, что США отходят от достигнутых на апрельском саммите в Сочи договоренностей, касающихся элементов американской ПРО в Восточной Европе. Насколько далеко США могут пойти, чтобы убедить Россию в отсутствии угрозы со стороны этих объектов американской ПРО?
Мы понимаем, что у России сохраняются возражения в отношении наших планов по размещению элементов ПРО в Польше и Чехии. Мы вместе с РФ добились успеха в нахождении ответа на некоторые из обеспокоенностей, которые высказала Россия. Это нашло отражение в декларации о стратегических рамках отношений, которую наши президенты приняли в Сочи. Наши президенты ясно выразили решимость продолжать работу в этой области с тем, чтобы определить, можем ли мы добиться большего прогресса и убедить Россию в отношении наших целей, связанных с этими объектами. И мы будем продолжать серьезно работать над этим. Я надеюсь, что с течением времени мы сможем снять эти обеспокоенности и добиться понимания. Я также думаю, что возможно и желательно для обеих наших стран, как подчеркивается в сочинской декларации, активнее двигаться к налаживанию сотрудничества не только между США и Россией, но и с нашими европейскими партнерами в создании более широкой системы противоракетной обороны.
Когда вы говорите о сотрудничестве в сфере ПРО между РФ, США и европейскими странами, вы имеете в виду тактическую или стратегическую ПРО?
В Сочинской декларации говорится о сотрудничестве между РФ, США и европейскими странами в области ПРО в целом. Полагаю, необходимо объединить наши возможности и усилия в этой сфере, поскольку ракеты большой дальности в будущем будут представлять угрозу для всех нас, и важно и своевременно начать уже сейчас сообща готовиться к этим вызовам.
Каковы перспективы заключения нового российско-американского договора взаимен договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1), подписанного в 1991 году. В чем заключаются основные разногласия между Россией и США по этой проблеме?
Есть разногласия по форме и содержанию. По форме мы добились некоторых успехов во время встречи президентов в Сочи. Мы подтвердили нашу приверженность выработке юридических обязывающего договора, последующего после истечения срока действия договора СНВ-1. Однако сохраняются различия по содержанию и США предпочитают более сжатый документ, который основывается на Московском договоре (Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов, подписанный в мае 2002 года президентами РФ и США - "ИФ"), нежели крупное соглашение, толщиной с телефонную книгу. И мы пытаемся разрешить это противоречие.
В Сочи оба наших президента дали ясно понять свою решимость сократить эти противоречия и добиться максимум прогресса в данном направлении в этом году, поскольку срок действия договора СНВ-1 истекает в конце будущего году. Они пытались придать импульс нашим отношениям, в то время как обе наши страны проходят переходный период. В этом также сигнал всему миру о серьезности наших намерений.
Считаете ли вы что механизм контроля должен сохраниться в будущем?
Несомненно, мы должны сохранить те меры, которые нам удалось создать.
Давайте перейдем от вопросов глобальных к более личным. Мы читали, что ваш отец был выдающимся государственным служащим и занимал важные посты в правительстве. Насколько важен был его совет при выборе вами дипломатической карьеры и пользуетесь ли вы его советами в трудных политических ситуациях?
Мой отец - замечательный человек, также, впрочем, как и моя мать. Мой отец был профессиональным военным, прослужившим 34 года в сухопутных войсках США и занимавшим пост Директора американского агентства по контролю над вооружениями и разоружению под конец администрации президента Рейгана. Поэтому мне не нужно было искать никакой другой ролевой модели поведения на государственной службе, кроме моего отца. Я многое узнал от него и искал его мудрого совета. Он внес свой вклад в мои скромные успехи, но не нес ответственности за мои неудачи.
Какое ваше самое любимое место в Москве? Спасо-хаус?
Это слишком простой ответ. Мы с женой очень любим ходить пешком. И в этом смысле нам больше всего нравились Воробьевы горы, где мы всегда гуляли. Это прекрасное место в любое время года. Но признаюсь, что я также спортивный болельщик. И всегда получаю истинное наслаждение от хорошего баскетбольного матча, от хоккея, футбола, причем не американского футбола. На каждом московском стадионе, где удалось побывать, было приятно.
Вы много путешествовали по России. Какие места вам понравились больше всего и куда бы вам хотелось вернуться?
Пожалуй, за эти три года наибольшее удовольствие я получил от путешествий по России. Во время моего предыдущего пребывания в России я имел возможность путешествовать, а в качестве посла я совершил более 40 поездок по российским регионам - от Калининграда до Чукотки и от Мурманска до Северного Кавказа. Одним из самых впечатляющих элементов этих поездок была возможность наблюдать за тем, насколько быстро меняется российское общество, и какие трудности сохраняются. Например, все, что связано с инфраструктурой, дорогами, воздушными и морскими портами. Вероятно, одной из самых интересных была поездка на Чукотку - всего 30 миль через Берингов пролив уже Аляска, Америка. И это сразу напоминает тебе о протяженности России. Просто пролететь на вертолете над тундрой само по себе очень интересно. Куда бы я хотел вернуться? Думаю, на Байкал. Там мы с женой провели два дня отпуска в ходе поездки в Иркутскую область. Это очень красивое место и я бы хотел вернуться туда снова.
/Интерфакс/
